Четыре вида счастья

Существует четыре вида счастья: старческое, детское, женское и мужское.

Старческое счастье мне неведомо и, надеюсь, не будет ведомо долго - я уверен, что медицина увеличит продолжительность моей жизни до 150 лет. Так что о старческом счастье поговорим в 22 веке.

Детское счастье я к счастью почти забыл - оно было отвратительно и жестоко. Это было счастье победы над метафизическим страхом темного подвала, счастье ухода от справедливого наказания, счастье оправдания трусости, счастье безответственности, счастье отсутствия будущего, счастье зависимости, счастье чужой безнаказанной Смерти - таракана, комара, змеи. Какое счастье, что детского счастья уже давно не существует.

Остается женское и мужское счастье. Именно в их взаимодействии проходит моя жизнь. Именно от их несовпадения она прекращается.

У слова «счастье» нет полноценного множественного числа. Как нужно казать - многие счастия, счастии, счастья? Даже язык свидетельствует - счастье это очень личный, эгоистичный концепт. Состояние, которое достигается только для себя. В нем вместе со мной могут находиться и другие люди, но они обязаны выполнить некую счастливую функцию или стать тенью, определить границу моего безграничного счастья.

Счастье крайне эгоистично. Причина тому проста и физиологична - это именно мои нервные окончания сейчас доставляют в мозг счастливые сигналы. Следовательно, счастье - это одиночество. Мое желаемое счастье - управляемое одиночество. Когда только от меня зависит - я одинок или нет. Следовательно, счастье - это независимость. Независимость от денег, общества, женщины. Следовательно, счастье - это не деньги, не слава, не женщина. Следовательно, счастье - это я.

Но это мужской рецепт счастья. А про женское счастье я ничего не знаю. Да, я видел глаза женщины, когда дарил ей духи в тот момент, когда у нее давно кончились все духи. Да я видел глаза женщины, когда привозил ее впервые в Венецию и Париж. Да я видел лицо женщины, когда ее дыхание успокаивалось после судороги оргазма. Но откуда я знаю, что она не притворялась? Может она была счастлива, когда испекла первый блин, потеряла девственность не со мной, решила первое дифференциальное уравнение, увидела в окне птичку после того как я ушел от нее?

Мне этого не узнать. Но зачем мне знать? Я поделюсь с женщиной своим эгоистическим счастьем, если это будет функционально, если это будет нужно ей, мне и моему счастью. А захочет ли ее счастье стать моим - это вопрос к ней. Интересующимся могу дать ее адрес и номер телефона. Но не говорите мне ее ответ. Это не мое дело. Потому что мое счастье - это одиночество.