Княгиня Ольга
С Ольгой Комаровой я познакомилась в прошлом году на презентации арт-проекта «Девицы с девиациями». Ольга читала стихи. Волнующие. И сама была такая… будто ее, как страницу, вырвали из книги про княгинь, и вшили в нашу современную жизнь. И хотелось разглядеть каждую буковку на этой странице.
Как вы написали первое стихотворение?
— Первому стихотворению предшествовало 9 лет жизни на природе. Я была предоставлена сама себе. Видимо, для творческой личности очень важно, чтобы она самоопределялась. В восемь лет меня отправили в пионерский лагерь, там я заболела брюшным тифом и была несколько дней без сознания, в коме. Потом в палате для выздоравливающих забралась с головой под одеяло, и было мне видение. Микромир со мной разговаривал. Во время этого видения мне и вручили золотоносное, светящееся перо Жар-птицы. Но в какой-то момент я испугалась и сдернула одеяло. И больше ничего подобного не было. Никогда.
А перо взяли?
— Его же ко мне несли. Тут хочешь — не хочешь, а возьмешь. Я испугалась, конечно, но перо взяла. И в том же году, через пару месяцев начала писать.
Вы сразу писали взрослые стихи или просто по-детски рифмовали?
— Я сразу писала детские стихи, но очень хорошие и для моего возраста и для тогдашнего социального строения совдепического, они уже были достаточно профессиональные. С выверенной рифмой, с сильными образами.
Все-таки поэтами рождаются или становятся?
— Я считаю, что поэт — не первое воплощение человека. Если вы поэт, то значит, вы шли к этому в течение нескольких жизней до того, вы к нему готовились. Поэтому, когда я встречаю человека, который считает себя поэтом, но при этом безграмотен, по-русски не говорит, образа не вяжет, то, считаю, у него первое поэтово воплощение, и это только его воля. Блажь.
То есть он себе придумал, что он поэт?
— Да, и ему этих воплощений поэтических нужно много пережить. Так как поэтов как-то по-другому готовят. Не тем, что они пишут, а тем, как они созерцают мир.
Как приходит строчка, образ?
— Зачастую с разговорной фразы. Иду, например, сама себе рассуждаю: «А я бы за такого не пошла…» Вижу, что это вполне художественная строчка, и появляется женское юмористическое стихотворение. На днях появилось стихотворение «Не манит Рим меня, ни мир» только потому, что дочь моя сказала: «Рим меня манит». Меня в свое время так же Египет манил. А вот Рим не манит, правда, эти священные руины меня оставляют равнодушной. Потому что другие вещи интересуют. Север, селькупы, эвенки и чукчи с хантами влекут меня значительно более мощно.
А творческие кризисы случались? Я читала, вы не писали 13 лет.
— Это было решение свыше, ставшее моим собственным. Мне было 9 лет. Я легко рифмовала все подряд, но понимала, что это пустозвонно, пустословно, легковесно и неинтересно. И решила, что должна пожить немного, посмотреть, что в мире происходит, чтобы было о чем писать. Зачем писать, если ты не можешь читателя ничему научить?
Получается, к перу вы вернулись в 22 года?
— Да, был очередной жизненный кризис, некая коллизия, выбившая меня из привычного спящего состояния, и я снова стала писать.
И больше не случалось таких моментов, когда строка не шла?
— Знаете, Настя, я себя никогда не насилую. У меня все полюбовно, по вдохновению. Или по сильному давлению. Знаете, поэтический эгрегор, он ведь иногда зверски давит. Прошлым летом у меня был сравнительно долгий поэтический запой, я была практически изнасилована эгрегором, и сказала себе, что больше не хочу писать. И тогда меня оставили в покое. И до сих пор оставили в покое. Последнее время я так лениво что-нибудь напишу. И считаю, что человек свободен должен быть во всем. Насилие над собой — это последнее дело. Стихи вообще могут и имеют право рождаться годами.
Какие основные темы у вас в творчестве?
— В разное время разные. Но в основном, я любовь пою и Россию. Две, наверное, страсти у меня. А кроме того, женскую долюшку, конечно.
Для чего женщина рождена?
— Я все-таки думаю, что природа нас затевала, как тех, кто отвечает за продолжение вида. Мужчины от этой обязанности практически избавлены. Поэтому они свободны и могут себе позволить социальную карьеру и всяких много глупостей. А у женщины на культуру, искусство, карьерные дела остается все меньше времени, поэтому мы, по большому счету, проигрываем мужчинам. Но зато они, как следствие, занимаются теми вещами, которые гробят их жизнь: пиво, наркотики, табаки и излишества разного рода, и вымирают. Так что вымрут они. Но на наш век хватит.
А любовь? Верите вы в любовь с первого взгляда, в любовь на всю жизнь?
— Конечно. Меня мама воспитывала как принцессу. И я знала, что где-то должен быть принц. В то же время, принца этого я заранее боялась, так как свободу люблю безумно. Я ведь некий предыдущий кармический опыт, где была тяжелая власть мужчины над моей личностью. Я плохо переношу физическое и моральное давление.
И не было у вас потребности, чтобы кто-то всегда был рядом?
— Хороший вопрос. Вот смотрите, дети — это то, что беспроигрышно всегда рядом. А насчет мужчин у меня всегда был страх, что некто будет мельтешить перед глазами туда-сюда в тесном пространстве. А брак я себе представляла таким образом, что мы живем в разных квартирах, а лучше всего в разных городах и время от времени видимся.
Это называется свободные отношения. Вы верите в их возможность, в их существование?
— Как не верить. По статистике, самый большой процент людей выбирает именно свободные отношения. Не гражданский брак даже.
Разведите эти понятия.
— Гражданский брак, это когда пара не венчана и не регистрирована, но живут на одной территории и ведут совместное хозяйство. И там могут быть дети. А свободные отношения — это периодические визиты друг к другу, праздничный вариант.
И вам никогда не хотелось замуж?
— Знаете, я сделала в свое время одну глупость. Я себя запрограммировала. Самопрограммирование — это вообще бич поэтов. Так вот, когда я первый раз увидела наш ЗАГС, он мне ужасно не понравился. Мне вообще Томск не сразу понравился. А про ЗАГС я сказала: «Вот здесь я никогда не буду регистрироваться». Поэтому никогда и нигде. Хотя мужчины, безусловно, звали меня замуж. Но мне то казалось, что я не нагулялась, то еще что-нибудь. Но в основном, были претензии к ним. Я думаю, что меня просто не воспитали так, чтобы я воспринимала мужчину таким, каков он есть. А это необходимый подвиг — принимать его со всеми нюансами.
Что такое любовь?
— Любовь — это нечто совсем другое, к браку и детопроизводству не имеющее, порой, никакого отношения. Я ждала принца примерно до 39 лет. У меня уже было несколько влюбленностей, двое детей. А вот той великой любви, про которую писали Данте и Петрарка, ее не случилось со мной… И я поскучнела, скукожилась и решила, что мне нечего уже тут делать, на этой планете, где так скучно, серо и обыденно. Ну, меня и припечатали по полной программе. Он был моложе. Он был не склонен поощрять мои фантазии. И он был абсолютно Другой.
Так вот она откуда эта строчка: «…Не замечать сплетен, косых взглядов, морщин, не влюбляться в мальчиков, не любить вполовину…»
— Ну, потому что любить мальчиков тетенькам нельзя, не следует, не нужно, это совершенно глупая вещь. Нужно любить крепких состоявшихся и состоятельных мужчин, которые являются опорой. Но вот эти опорные мужчины, они зачастую бывают скучны женщинам. Я часто наблюдаю такие картины: он владеет бизнесом, он — настоящий тыл, а она томится как птица в клетке. Ей чего-то хочется еще. А мне дали человека, который до сих пор для меня является великой тайной и загадкой. Благодаря ему выяснила, что я однолюб. И, несмотря на то, что мы уже никогда не вместе, мы постоянно находимся в телепатическом общении, он всегда при мне.
Он при вас в вашей голове, или вы тоже всегда в его голове?
— Я тоже. Да. Я думаю, что мы половины друг друга еще из прошлой жизни, где как-то так сложились отношения, что мне пришлось сбежать в это воплощение чуть-чуть пораньше, чтобы пожить без него, понять, каково это. Но он пришел, догнал и теперь уже не отпускает.
То есть вы верите в реинкарнацию?
— Безусловно.
А про Бога расскажите?
— С Богом вообще не понятно ничего. С церковью православной у меня практически нет никаких отношений. Я хожу туда, конечно, когда у меня кто-то умирает. В начале жизни у меня был момент, когда я готова была выйти замуж за венчанного мужчину. Его, естественно, не развенчали, и он вернулся в семью, но ответственность была очень странно поделена. Его отправили замаливать грехи, а меня отлучили от церкви, наложили епитимью. Вообще православная церковь всегда гнобит женщин.
Но Бог и церковь — это немного разное…
— Я искренне завидую всем верующим. Они живут в благодати. И у них все по правилам, а у меня нет.
Но у вас же, наверняка, есть какой-то образ Бога в голове?
— Последняя версия: мы были занесены какой-то еще более высокой цивилизацией, а в конечной точке отсчета наличествует какой-то идеальный творец. Если отказаться от теории о самозарождении Вселенной и миров.
Я вот вас слушаю, мне почему-то кажется, что вы эниологией увлекаетесь?
— Я бы увлеклась, если бы у меня было на это время. Пока его нет. Из-за того, что я растила двоих детей, теперь на мне еще и внуки, мы ждем уже третьего. И весь этот большой красивый корабль моей семьи плывет под моими парусами.
У кого помощи в трудный момент просите?
— В основном помощи я прошу у друзей. Иногда обращаюсь к кому-то там, кто услышит. К Деве Марии обращаюсь, она мне ближе. Она отвечает за детей, за болезни детские…
И она женщина.
— Да, и она понимает. В отличии от Христа, который закрыт для меня.
Что такое талант? И как понять, что талант от Бога?
— Опять же православные ребята вещают, что талант от лукавого. Талантливые люди, они с детства талантливые, им все удается, и лидеры они, и красавцы, и социально активные. И живется им легко. (Ольга как-то уходила от темы таланта и я спросила о наболевшем. — Альхимович)
Вот Вера Полозкова. Массы признали ее чуть ли не гением. А вам как ее творчество?
— Вера, видите ли, скользит, находится на грани, когда начинается такое заболевание, как графомания, когда рифмуешь-рифмуешь, когда можно в комнату посадить, руки связать, а он все равно будет рифмовать. Она упивается своей способностью рифмовать. Но у нее практически в каждом стихотворении есть один сильный образ или строка, на этом она и держится. Хорошо, если бы нашелся какой-то друг, который бы сказал: «Ве-е-рка, хватит, посиди, прозу попиши, фильмы поснимай».
А вы прозу пишете?
— Когда я это делаю, получается очень хорошо. Но я к этому отношусь так: в прозе ведь важен не фактаж, не связное изложение событий, но стиль. То, как ты красиво и вкусно это упаковываешь. Очень важен стиль, необычный, мощный, выверенный, красивый, чтобы сразу за душу брало и уже не отпускало. И журналистику нужно вкусно делать. Я бы, наверное, прозу большими кусками не могла писать.
Есть ли у вас возможность издавать книги? Нести свое творчество в массы?
— Безусловно. Другое дело, что «хотите издать книгу — найдите спонсора».
Почему у нас департамент культуры никак не поддерживает молодых поэтов, да и просто томских поэтов?
— Я думаю, что власть устала. Наш край устал. Здесь оседает вся элита. Практически вся эта элита пишет стихи. И бесконечно отпускать деньги невозможно, поэтому проще не помогать никому. Но эту политику нужно менять. Потому что пренебрежение к судьбам людей… чревато.
Вы в беседе несколько раз назвали себя поэтессой. Не поэт все-таки, а именно поэтесса?
— Никакой разницы нет. Раньше это было важно. Я вставала в позу и говорила: «Я поэт». Сейчас понимаю, что все-таки поэтесса, так как женское начало больше проявлено. Женские образы, женские переживания, хотя и от мужского имени я тоже пишу. Нам, поэтам, все голоса даны.
Вы верите в конец света?
— Планета Земля переживает собственную эволюцию. И она немного устала. Она ведь живое существо, это безусловно. Земля устала от паразитирующего, вечно писающего и какающего на нее человечества. Она хочет дышать чистыми легкими и течь чистыми водами. И она нас постепенно стряхивает, сощелкивает. У нее естественная эволюция идет, а человечество… Какие-то островки цивилизации, думаю, выживут. Ну и потом, когда наше солнечная система состарится настолько, что планета Земля свой цикл проживет, то зрелое человечество, если ничто его не подкосит, наверное, сможет поменять орбиту, или улететь всей цивилизацией на другую планету.
Вы верите в инопланетян?
— Конечно. Я даже считаю, что они параллельно тут уже давно мониторингом занимаются, отслеживают наши глупости. Я верю в параллельные измерения — вот это однозначно. Мы можем прогуляться…
И я выключила диктофон. Мы еще долго говорили о том, что близко, и все сказанное ею, казалось мне волшебным и истинным. А потом она подарила мне перекресток, на котором, если загадать желание, то оно обязательно сбудется. Я загадала.
